Витамин от старости

Постановка проблемы

Есть у поэта Валентина Берестова удивительные строки:

Если человеку дышать не дадут,
Проживет он несколько минут.

Если человеку не давать питья –
Несколько дней житья.

Если человеку не давать еды –
Несколько недель до последней беды.

Если ж человеку не давать чего-то
(А чего – для всех для нас секрет),

То, согласно статистическим отчетам,
Проживет он в среднем семь десятков лет.

В заключительном четверостишии, являя образец великолепного научного мышления, В.Берестов ставит проблему:

Что же нужно нам как воздух,
Как вода и как еда,
Чтобы сделались веками
Наши краткие года?

Предлагается вариант ответа на этот вопрос, опираясь на, так скажем, почти подлинные материалы.

Из автобиографии профессора М.Жилевича

Непорядки с возрастом начались у меня еще в школьные годы, но воспринимать их как неприятности я стал лишь в студенческие. Не слишком еще всерьез: тогда я увлекся одной очаровательной дамой – по имени Композиция Шахматная. Это она вдохновила меня вступить в заочное соревнование с тогдашними иэтрами – Чепижным и Лошинским.
А мои задачи тогда только-только начали печатать.

И вот, когда я проводил время с Композицией, а мой университетский диплом горел синим пламенем, к нам из России приехали давнишние друзья моих родителей. Уселись за стол, как водится, разговариваем. Тут дядя Федя, прораб на стройке, возьми да спроси:

-- Ну а ты, Мишка, небось, скоро школу заканчиваешь? В каком ты классе?

... Я-то ладно, но за гостя неудобно, вроде как пальцем в небо не сумел попасть. Диплом мой тогда, конечно, не сгорел. Филфак я окончил, а потом и аспирантуру при Академии, доцентом стал. Зачем, скажите, филологу математика? А я ею с чего-то увлекся. Как-то пришел принимать экзамен пораньше – чтобы интересную задачку порешать, которую сам же и придумал. Тут вваливается в аудиторию небритая личность:

-- Слышь, парень, лингвисты тут сдают?
-- Да, -- отвечаю.

-- А ты с Жилевичем дело имел?
-- Приходилось, -- отвечаю в полном соответствии с истиной.

-- Как он вообще?
-- Суров, но справедлив. А почему это тебя интересует?

-- Да мне в этом семестре не до учебы было. Обстоятельства, понимаешь? Ну вот. Может, к нему как-то подъехать можно?
-- Что ты! -- говорю. – Совершенно исключено!

-- Просто не знаю как выкручиваться. Может, чего присоветуешь?

И вот, когда мы так со студиозусом разговариваем, дверь приотворяется и заглядывает Марина-отличница:

-- Михаил Федорович, уже можно заходить?

Я встаю из-за парты, где сидел, и занимаю место за преподавательским столом. И, глядя на ошарашенную физиономию прогульщика, ощущаю в себе постыдное злорадство. Все-таки своих преподавателей, как героев, он должен был знать в лицо.

Тот оболтус, кстати, потом вполне выправился, и сейчас он мой старший – по виду – коллега по кафедре. В хорошей компании мы с удовольствием вспоминаем тот эпизод.

Сравнительное языкознание – вот что еще больше усугубило мои проблемы с возрастом, сделало их уж совсем неприличными. Уж очень это дело оказалось увлекательным. Я сначала славянскими языками увлекся, а потом на романские перешел, и в дополнение к семи освоенным, благодаря ускоренной методике, еще десяток добавил. Мне захотелось что-то противопоставить знаменитой методике «Intellect», которая, по-моему, не более чем облагороженная зубрежка. Которая, чтобы привлечь лентяев, проводится во сне. На угро-финских языках моя методика забуксовала, пришлось ее совершенствовать. Все это не прошло даром: у меня началось жуткое обновление организма. Еще бы, столько возможностей для общения открылось! И я их вовсю использовал – когда сам за рубеж ездил, когда к нам в университет оттуда приезжали. И вот однажды...

Прогуливаюсь я со своей супругой Ольгой. А мы потому и прогуливаемся, что малолетних внуков удалось надежно пристроить. А тут, как нарочно, навстречу коллега Оли по политеху:

-- Ой, Ольга Григорьевна, а я и не знала, что у вас такой взрослый сын!

... Профессора и завкафедрами тоже бывают чьими-то сыновьями, но не своих же жен. И я тогда решил тогда: баста, больше я своей супруге подобных неприятностей не доставлю. В общем, я стал систематически спиваться и вообще опускаться. Брился два раза в неделю, за одеждой перестал следить. Продолжалось это до тех пор, пока в троллейбусе от одной пожилой женщины (моложе меня, естественно) не получил замечания:

-- Как вам не стыдно! Молодой человек, а так опускаетесь!

И я с удовольствием вышел из того состояния. Тем более, что тогда я стал жутко ощущать свою музыкальную необразованность. Мне захотелось превратить в песни те стихи, что я в юности написал, так что я стал осваивать пианино и скрипку. И вот уже несколько лет хожу во дворец культуры – в эстрадно-симфоническом оркестре поиграть. У меня там – партия скрипки. Вам не приходилось слышать оркестровое исполнение своей песни, своей от слов до музыки, да еще и второй скрипкой в этой музыке участвовать? Тогда вы не знаете, что такое счастье.

Подобное трудно пережить. Сами понимаете, у меня начались проблемы с сердцем – в прямом смысле слова. Пришлось даже кафедру своему ученику передать. Надо, думаю, что-то для своей реанимации сделать. Для начала решил определить, на сколько лет тянет моя молодость по виду. И ужаснулся: оказывается, мой биологический возраст ближе к семидесяти, хотя мне только что 60 исполнилось. Нет, думаю, дудки, негоже свои позиции сдавать.

Я уже к своей как-бы-молодости привык, и когда долго недоразумений не возникает (вроде: «Молодой человек, уступили бы место старшему»), кажется, что чего-то не хватает. В общем, я открыл для себя еще одно поле приложения своих умственных сил и стал его вспахивать. Мне захотелось научиться мыслить физиологически и медицински, чтобы не бездумно чужим рекомендациям следовать, а самому их разрабатывать. Тут мне труды профессора Аринского здорово помогли. Стало понятно, как возвратить кровеносным сосудам гибкость, а мышцам – «периферическим сердцам» – упругость.

Увы, два года назад Ольги не стало. Она слишком полагалась на традиционные средства, притом только тогда, когда «припрет». И теперь все идет к тому, что я создам новую семью – со своей бывшей аспиранткой. Она, правда, свой первый юбилей уже отпраздновала, но нам обоим по виду – слегка за 30. Так что ничего, подходящая пара. А самое главное, конечно, что наши чувства временем проверены. Особенно ее. Ну, а поскольку она выдумщица, творческий человек, то, надеюсь, что муж для нее слишком молод, не появится. Мы договорились, что будем стареть не более полутора лет за пятилетку.

Опубл. в газете «Новая школа», № 4, июль 2000 г.

P.S. Вскоре после публикации этой статьи мне удалось выяснить, академику МАИТ В.С.Больбасову --белорусскому ученому, изобретателю, государственному и общественному деятелю, спортсмену, любителю поэзии etc. -- не 50 лет, как мне думалось, а все 70, к каковому юбилею и статья приурочена. Задолго до того, как я свои соображения о противодействии старению сформулировал, он этими соображениями, оказывается, сам руководствовался. Жаль, фото на Трибуне не дает полного впечатления о его внешнем облике.