Ольга Б.СМОЛЯКОВА: "Когда мы были молодые…"

Михаил Адольфович (далее М.А.) читал нам на третьем курсе цикл лекций «Теория электромагнитного поля» (1966г.). На лекции ходило полно народу – и те, кто всерьез интересовался предметом, а также и те, кто регулярно прогуливал занятия и учился спустя рукава, но не мог пропустить блестящие миллеровские шутки, сентенции, каламбуры, воспоминания, импровизации, афоризмы и проч. и проч., чем всегда перемежались серьезные научные идеи и учебный материал. Многие записывали, а потом это превращалось в т.н. «устное народное творчество». Что-то гуляло уже без авторства, в то же время создавались легенды – Миллеру приписывали самые невероятные сюжеты и ситуации…

Мое первое знакомство с М.А. началось с курьеза. Только-только выйдя из возраста “teen”, я, наверное, поступала не очень ответственно, но, стремясь совместить полезное с приятным (вернее, полезное с полезным), в летнюю сессию изучала конспекты на пляже. Накануне экзамена по теории поля я надела соответствующую экипировку – очень открытый сарафанчик, сшитый по модели из журнала “Kobieta”, белые с золотым шлепанцы (купленные тоже в Польше), взяла яркую большую сумку (оттуда же) с полотенцем и конспектами и только собиралась выйти загорать, как зазвонил телефон, и кто-то из однокурсников сообщил, что назначена дополнительная консультация, начинающаяся через четверть часа. Времени на изменение имиджа не было, я помчалась с ул. Лядова (Большой Печерской) на проспект Гагарина. Вошла осторожно.

Однако М.А. остановил речь, выдержал паузу и сыграл театральный этюд «сильное замешательство». Он говорил что-то вроде – ну нельзя же так, предупреждать надо, это какое же потрясение, когда прямо накануне экзамена появляются совершенно незнакомые женщины, на лекции ни разу не видел… Я готова была провалиться сквозь землю.

Экзамен на следующий день прошел совсем в другом ключе. М.А. посадил в аудиторию сразу всю группу, каждого за свой стол, собрал у нас все зачетки, сказав, что не хочет знать, кого именно он спрашивает – вдруг с его отцом вместе окопы рыли или что-нибудь в этом роде.

Ответы на первый вопрос он проверял, перемещаясь по рядам. Посмотрев мои записи, сказал: «Вообще-то я люблю правильные ответы!». Со вторым вопросом мне повезло чуть меньше. М.А. поставил мне «хор», взял зачетку и вдруг очень заволновался. Видит Бог, это было не банальное удивление «как тесен мир», но сильный душевный спазм.

-- Надо же, Смолякова! Вы ведь Кирюшу не могли помнить? Таких людей больше нет!.

Он вспомнил моего дядю Киру, Кирилла Никитича Смолякова, погибшего на фронте летом 1941 года. В юности они были хорошо знакомы. Дома я рассказала о такой долгой и сердечной памяти бабушке и папе, который очень любил своего младшего брата Кирилла. Оба были очень растроганы. (Отступление: мой отец, обладавший нелегким, неуживчивым характером, немного мизантроп (прозвище среди студентов Водного института -- «Гроза морей»), заочно принял Михаила Адольфовича за «своего человека», много лет регулярно расспрашивал о нем и часто повторял, как мне повезло в жизни – иметь возможность находиться «в сфере влияния такого мозга»).

После окончания радиофака я поступила на работу в 5-й отдел НИРФИ, которым заведовал Михаил Адольфович. Сложилось так, что я мало взаимодействовала с ним «по науке», зато «по жизни» -- старалась ловить каждое слово. Рабочий день в отделе заканчивался праздником -- около пяти часов вечера весь (почти) отдел собирался в одной комнате. Кипятили чай и говорили обо всем на свете, как-то: информация, наука, литература, философия, языки, этика, прошлое, будущее, настоящее and what not (словом – племен минувших договоры, плоды наук, добро и зло и далее по тексту….), а центром всего этого был МА.

Наверное, нет необходимости рассказывать о том, каким замечательным рассказчиком, собеседником и оратором был Михаил Адольфович: кто слышал, тот помнит, а для того, кто не слышал – полностью передать это невозможно. Хорошо, что есть некоторые записи на видео, и плохо, что их так мало. И любая, серьезная или не очень, речь была окрашена Юмором.

Что меня всегда поражало -- с каким артистизмом и как «нелениво» исполнял он некоторые свои юмористические импровизации. Приведу в подтверждение несколько эпизодов (о первом из них, в частности, сам МА вспоминал не без удовольствия).

В школьные годы МА общался с моим (в будущем) отчимом, Николаем Владимировичем Трущенко. Последний ушел на фронт из 9-го класса, воевал все четыре года с перерывами на госпиталь после ранений. Вернулся инвалидом на костылях, с последствиями контузии, без профессии – словом, неприкаянный. Познакомившись с моей мамой, очень красивой и эффектной (и свободной!) женщиной, он был не уверен в себе, опасался «мезальянса». Мама получила путевку в Минеральные Воды. Уехала. Спустя несколько дней будущий мой отчим встретил Михаила Адольфовича и узнал, что он едет в тот же санаторий. «У меня там женщина любимая! Присмотри, а?!» -- попросил Н.В.

В санатории МА ни одним словом не обмолвился, что он тоже из Горького. Через несколько дней были танцы. Моя мама пользовалась успехом. И в тот момент, когда один из ее кавалеров, усадив на скамейку, начал что-то шептать ей на ухо, сзади раздался голос: «Привет от Коли Трущенко!!!». Далее -- немая сцена.

В 1970 году была конференция в Ленинграде. Кто-то возвращался с нее прямиком в Горький, кто-то – через Москву. МА., Света и я ехали в одном купе московского поезда. Четвертым пассажиром был командированный из Днепропетровска. А в соседнем купе ехал мой однокурсник, замечательный своим снобизмом (в речи это, в частности, проявлялось так: кофэ, сирэнь…). МА. зашел в поезд в спортивном костюме, что полностью исключало определение его социального статуса. Мы со Светой тоже собрались переодеться. Я пошла в конец вагона и с удивлением увидела, что туалетная комната здесь совершенно необычна. Помещение расширено на целое купе, так что есть место и условия для комфортного переодевания – большое зеркало на стене, мягкое кресло. Вспомнила, что Ленинград славится культурой. Света тоже была удивлена увиденным. Войдя в купе, она воскликнула: «Там, в туалете, такое кресло!». Я подтвердила – да, там кресло.

М.А. тут же подыграл:
-- Ну, кресло! С дырочкой посередине! Называется у-ни-таз!
(интонация говорила – "Ну и тундра!").

Командированный так и подскочил. Из этих троих в трениках только мужик видел ватерклозет! Мысленно он расставил рейтинги и начал задаваться. Через некоторое время в купе вошел мой однокурсник со словами «Хэллоу, профэссор!». М.А. тут же нашелся:
-- Если Вы не принесете девушкам чаю, я не буду оппонировать Вашу диссертацию!.
Однокурсник умчался. Командировочный растерялся и спросил меня шепотом: «А это кто?!».

Шутил Михаил Адольфович и в таких ситуациях, когда логически трудно вообразить желание шутить. Одно время МА не мог говорить и общался с другими людьми письменно. У меня хранится «HARD» – 3 (три!) листа, исписанные рукой МА. как раз в это время (дата проставлена; и есть подпись). Поводом для его подтрунивания опять, как и при первом знакомстве, стала моя броская одежда – белые трикотажные итальянские брючки в комплекте с ярко-красным жакетом, -- на которую сейчас никто бы не обратил никакого внимания, но тогда это было кое-что. Джерси! Гера Пермитин, например, предложил украшать мной головную машину праздничной первомайской институтской колонны, а на вопрос, почему он молчал 1 мая, он ответил: «Я же не знал, что ее можно так одеть!». Именно в этом прикиде в 1972 году я получила титул «Мисс Дифракция» на Всесоюзной школе в Петергофе (fine feathers make fine birds!). А через год рискнула вырядиться на работу -- и попалась на глаза М.А. Он жестом пригласил зайти к нему в кабинет и написал:

«Олечка!
Мне вчера приснилась женщина в белом!»

В этот момент в комнату вошел Евсей Исаакович Якубович со словами : «Михаил Адольфович, я кое- что понял, сейчас расскажу…»
МА. написал на чистом листке : «Я работаю!!!», а на моем: «Это еще не все!».
Евсей Исаакович исчез за дверью, а я, наоборот, оставила попытки ускользнуть в коридор.
«Утром я стал вспоминать различные высказывания французских и американских модельеров!
С точностью до смысла…
Есть несколько способов показа себя:
1. В свободном пространстве, т.е. независимо от окружения – людского или природного.
2. В заполненном пространстве (с людьми, мебелью, природными объектами).
Здесь:
2а. Голливудский способ. Решается обратная задача – подбора фона под фифу так, чтобы при любой наперед заданной фифе фон смотрелся тоскливее (Дина Дурбин всегда снималась вместе с мордоворотками, да еще одетыми по-прошлогоднему!)
2б. Французский… Здесь решается прямая задача… Фифа одевается на порядок свыше фона, но всегда в соответствии с фоном.
Пример – если нельзя (по 2а!) сменить цвет рабочего стола, то подбирается шмотье в соответствии со столом, но посвыше его!
2в. Английский…. Это точная гармония фифы с фоном. Как любой участник оркестра! Не лезь барабан в первую скрипку и vice verse (обратно же!)».
(Далее следует страница рассуждений об одежде из слегка просвечивающих тканей, весь текст приводить я не буду).
«Могу еще написать много – в моей башке много информации оказалось…
Хочу, чтобы Вы всякий раз знали, по какому пункту Вы сегодня функционируете!
Не обижайтесь!
P.S. Коммунисты считают, что надо изменить мир!»
12.06.73 Миллер
Брючки я через некоторое время перекрасила в темный цвет и носила еще пару лет, а жакетик жив до сих пор.

Еще одно «негрустное» воспоминание связано со свадьбой одного из коллег. Отдел отмечал знаковые события в личной жизни сотрудников весело и дружно. Едва поступив на работу, я была приглашена на замечательную и многолюдную свадьбу к Славе Миронову. У Игоря Григорьевича Кондратьева на аналогичном событии гуляли полторы сотни человек – и наш отдел, и «дружественные» подразделения, и кафедра. Как-то дошла очередь до окольцовывания одного очень симпатичного человека, с которым все были (и есть! и будут!) в теплых и дружеских отношениях. Гера Пермитин, который часто писал по тому или иному поводу стихи, сочинил эпиталаму (слово, очень популярное в то время благодаря последней странице «Литературной газеты»). Но жених с невестой устроили свадьбу такого высокого уровня, что, разумеется, не смогли позвать отдел в полном составе. И вот несколько человек, в том числе Слава Миронов, Света, Гера Пермитин и я остались пить ежедневный отдельский чай «в узком кругу».

Вошел Михаил Адольфович (который, конечно же, был приглашен) и присоединился к нам. В комнату вопросительно заглянул жених, на что М.А. сказал с пафосом: «Я – с народом!!!». Это было сказано так забавно, что мы засмеялись. Помолчали. М.А. сказал мечтательно: «Чаю сегодня -- от пуза будет!». Мы захохотали. Дальше смеялись уже непрерывно.

Обсуждалась возможность выпить спирта из отдельского сейфа, но до этого дело не дошло. И так веселились как оглашенные. М.А. был в ударе. Он предложил выработать критерий близости, по которому приглашать или не приглашать людей на свадьбу. Критерий, например, такой: «блевал у кого-то в доме» -- значит, этот человек тебе не чужой. Предложение, конечно же, было с подвохом: присутствующие мгновенно вспомнили грех молодости, прошлый инцидент, из которого следовало, что жених этот замечательный критерий нарушил. Затем Михаил Адольфович взял лист бумаги, некоторое время писал на нем, затем произнес: «Это читается с баварским акцентом!» (Впрочем, я уже точно не помню, с баварским ли, помню только, что фигурировало название одной из земель Германии), и с выражением прочитал, грассируя ( ‘г=р):
Поэт п’гидво’гный сбацал оду
Из пе’геслащеных идиллий.
В ответ ему нас’гали в мо’гду
И ко дво’гу не п’гигласили.
Ну что ж? Во все века для ли’гы
Посадных мест была нехватка.
Умылся он казенным спи’гтом,
Уте’гшись одой для по’гядка.

Признано было единодушно, что редко так удается повеселиться на свадьбе.

Еще одно личное воспоминание. После рождения старшей дочки я сидела дома – в отпуске. Света мне рассказывает: было выдвижение кандидатов на доску почета. М.А. предложил – Олю Смолякову с младенцем на руках. Я очень весело посмеялась, представив нашу официозную доску в вестибюле с таким фото. Да и представила замешательство на обсуждении столь серьезной проблемы – наверняка наши идеологические начальники были фраппированы (или даже шокированы?). Придя как-то с визитом в институт, я поделилась «хохмой» -- М.А. предложил меня на доску почета, мол, у меня большие достижения. В ответ мне на полном серьезе заметили, что никогда портрет женщины не окажется на доске почета от лица нашего отдела. Кто бы спорил – в отделе огромное количество блестящих теоретиков и выдающихся экспериментаторов. Я обиженно объясняла, что это очень хорошая шутка, и я ее понимаю. Но через несколько дней я встретила М.А. Почувствовала себя немножко виноватой – ведь не работаю и еще долго не появлюсь… Он спросил меня: «Оля, Вы счастливы?». От неожиданности вопроса я не сумела ответить уверенно и быстро. М.А.укоризненно сказал: «Да как же это так! Вы же родили ребенка! Это Ваш кусочек! Что может быть важнее?» Так что в шутке с доской почета была доля …шутки! У меня от его слов что-то распрямилось внутри, и я почувствовала не только свою fate, но и немножко destiny, по классификации Михаила Адольфовича (синонимы, продифференцированные в переводе как «судьба-индейка» и «судьба-Предназначение»).

Вообще способность открыть другому человеку глаза на Высокое и помочь тем самым «расправить крылья» -- это особое и редкое качество, которым Михаил Адольфович обладал. До сих пор испытываю эмоциональный подъем, вспоминая его ежегодные напутствия – выступления на собрании отдела накануне Нового года. Конечно, говорил он о многом, в том числе и об очень грустном. Но я в основном помню вот что. Михаил Адольфович говорит об Universe, о том, как волшебно и удивительно устроен мир, как упоительно интересно его познавать, как важна и велика Наука, которой одной под силу справиться с грядущими глобальными проблемами и катаклизмами, и – что мы, каждый из нас на своем маленьком поле – немно-о-жко приближаем Познание. После этого прощаешься со старым годом, встречаешь новый -- и живешь -- со светлым чувством.

«Раз ты физик прикладной,
То работай и не ной.
А не то ковчежник Ной
Не возьмет тебя с собой
На посудине одной,
А оставит на убой».

 

 

(C) Copyright «ИнтелТех»—В.Н.Третьяков. Настоящая информация является интеллектуальной собственностью автора сайта, которому было бы интересно знать о любом использовании его материалов. Vlad-Tretyakov@yandex.ru