Статью

«Происхождение человека. Парадоксы антропогенеза»

Автор: Леонард Иванович ИБРАЕВ.

Происхождение людей от антропоидных обезьян подтверждается сходством их анатомии, физиологии, этологии, иммунологии и генетической структуры, а также находками костных остатков промежуточных ископаемых существ -питекантропов и в целом не вызывает в естествознании сомнений. Однако при всем том в симиальной гипотезе антропогенеза остается немало серьезных противоречий и загадок, нередко замалчиваемых, или используемых антидарвинистами, или вовсе не замечаемых.

Вся костно-мышечная система человека, его чересчур большие и негибкие ноги и слабые руки явно не приспособлены для быстрого лазанья и скачков по деревьям путем раскачивания (брахиации) и свидетельствуют, вопреки Дарвину, о невозможности брахиации для ближайших животных предков людей. Как морфология ископаемых презинджантропов, так и сами следы двух стоп в окаменевшем вулканическом пепле Летоли (Танзания) доказывают, что выпрямленное двуногое хождение на миллионы лет предшествовало труду. Труд привел к совершенствованию прямохождения, но прямохождение - предпосылка освобождения передних конечностей для труда. Но почему же обезьяньи предки людей, спустившись с деревьев, выбрали столь странный способ передвижения, хотя четвероногий ход более легок, быстр и используется всеми нынешними наземными циркопитековыми обезьянами?

Почему так укоротились и ослабели передние конечности людей, хотя сильные руки дают явные преимущества в охоте и труде, особенно с примитивными орудиями? Почему не перешли к труду шимпанзе или вымершие австралопитековые, хотя они миллионы лет были полупрямоходящими, употребляли мясо и часто использовали палки и кости?

Проницательная Красная Шапочка пришла в недоумение от странных зубов Серого Волка -- бабушки. Но гораздо удивительнее человеческие зубы: если предки человека были охотниками и питались мясом, то почему его челюсти и зубы слабы для сырого мяса, а кишечник относительно тела почти вдвое длиннее, чем у плотоядных? Притом челюсти значительно уменьшены уже у презинджантропов, хотя они огнем не пользовались и размягчить на нем пищу не могли. Чем же питались человеческие предки?

При опасности птицы взмывают в воздух, копытные убегают, обезьяны укрываются на деревьях или скалах. Как животные предки людей при медлительности передвижения и отсутствии орудий, кроме жалких палок и камней, спасались от хищников? М.Ф.Нестурх и Б.Ф.Поршнев откровенно признаются, что не в силах представить себе это. Б.Ф.Поршнев вынужден даже предполагать прямо фантастическую картину: спасение наземных приматов с помощью "интердикции" - знакового общения с хищниками (уж не уговорами ли?) или пристальным "гипнотизирующим взглядом": "хищные не могут долго выдержать взгляд человека".

Последние, 1959--1980 гг., палеоантропологические открытия в Африке создали еще более парадоксальную ситуацию: найденные Л., М., и Р.Лики и другими исследователями в Олдувайском ущелье, а также возле озера Туркана (Рудольфа), реки Омо и в других местах кости существа, названного Homo habilis ("человек умелый"), или презинджантроп, оказались, по почти общепринятым оценкам, имеющими древность около двух миллионов лет и во всяком случае современниками австралопитеков, но морфологически они значительно ближе к человеку и употребляли в качестве орудий расколотую гальку.

Как же так, эти более ранние гоминоиды -- презинджантропы в некотором отношении настолько ближе к современному человеку, чем более поздние питекантропы, с их столь длинными руками, огромными зубами и надбровным валиком, что А.Валлуа, Г.Осборн, Г.Хеберер и некоторые другие известные палеоантропологи отказываются признавать в них человеческого предка. Как же в одной и той же экологической нише в одно и то же время могли миллионы лет сосуществовать столь разные формы антропоидов, как австралопитеки грацильные (Australopithecus africanus), массивные (Australopithecus robustus), еще более крупные зинджантропы (A. boisei) и несравненно более прогрессивные хабилисы?

К нерешенным проблемам антропогенеза относятся также загадочные причины утраты людьми шерстяного покрова, хотя даже в тропиках по ночам холодно и все обезьяны сохраняют шерсть. Остаются необъясненными шапка волос на голове человека, выступление вперед подбородка и носа с повернутыми почему-то вниз ноздрями; функциональные причины различий между зубами человека и других приматов, хотя все они считаются в питании одинаково всеядными, генетически невероятная быстрота (как обычно полагают, за 4--5 тысячелетий) превращения питекантропа в современного человека (Homo Sapiens) и многое другое.

Столь многочисленные тайны в реконструкции исходной формы человека свидетельствуют о том, что в современной теории антропогенеза есть какой-то крупный пробел.

Наяпитеки

Мне думается, многие противоречия и неясности устраняются выдвинутой мною в 1985 г. теорией: непосредственными предками людей были не волосатые, маломозглые и неуклюжие выходцы из леса, как предполагал Ч.Дарвин, а голые большеголовые и двуногие прибрежные обезьяны. Назовем их (по имени древнегреческих речных нимф -- наяд) наяпитеками (Pithecus naias). Они обитали в неогене по берегам рек, ручьев, озер и других пресноводных водоемов в полусаванной предгорной местности. Питались ловлей и собиранием моллюсков, раков, лягушек, черепах, грызунов, птичьих яиц, прибрежных ягод, фруктов и других плодов, корений и насекомых и использовали для ловли и вскрытия раковин и панцирей расколотую гальку, палки и кости. Прежнее древесное существование, развившее у них гибкие и цепкие пятипалые лапы, цветное бинокулярное зрение, исключительную пространственную координацию движений, увеличенную затылочную зрительную и теменную кинестетическую кору головного мозга, стало быть, сообразительность -- хорошо подготовило их к такому способу прибрежной жизни, которую не ведет ни одно другое животное.
Доказательством нарисованной картины антропогенеза служат ее следствия, дающие объяснение морфофизиологических особенностей человека, разрешение множества противоречий современных концепций его происхождения и предсказания новых направлений и географии поиска древних гоминоидов и гоминид.

Вода и занятость передних лап воспрепятствовали наяпитекам опуститься на четвереньки и обусловили развитие прямохождения. Дно мелководий, часто мягкое, потребовало больших плоских ступней. Полуводное существование под палящим тропическим солящем, от которого уже не защищал лес, и переохлаждение от мокрой шерсти в тени привели к утрате наяпитеками шерстяного покрова. На темени же, реже окунаемом в воду и особенно страдающем от солнца, волосы, наоборот, выросли.

Ныряние развило способность к рефлекторному, хотя и не столь сильному, как у китовых, замедлению сердцебиения при погружении в воду, произвольному управлению дыханием и даже в некоторой мере к бескислородному (анаэробному) окислению углеводов с выделением в кровь молочной кислоты.

Близкое объяснение перехода антропоидов к прямохождению, брадикардии и обесшерстению предложил в 1960 году английский биолог А.Харди (A.Hardy), предположивший, что предками людей были приморские обезьяны, обитавшие на песчаных берегах лагун. Как видим, его догадка о гидрогенности многих особенностей человеческого организма весьма основательна. Однако маринологическая увлеченность привела океанолога к идее приморского поселения человеческих предков и к чрезмерному уподоблению их морским млекопитающим. В итоге эта гипотеза не нашла признания в науке, потому что уводила от известных палеоантропологии материальных следов антропогенеза и осталась без онтологических доказательств. Амфибиозные обезьяны А.Харди превратились в фантастические и неуловимые призраки.

В тропиках морские побережья и лиманы всюду, где есть влага, зарастают непроходимыми мангровыми лесами со сплошным частоколом ходульных и воздушных корней. Притом мангры уходят от берега далеко в море, покрывая всю полосу приливов (литораль), и не оставили бы обезьянам иного выхода, кроме как либо уйти в море, либо влезть на деревья. Свободные песчаные или скалистые берега в тропиках есть там, где нет пресной воды или чересчур сильны прибои, но тогда каким образом обезьяны могли бы здесь утолить жажду, частую и сильную на экваториальном солнцепеке? И чем бы они кормились здесь в штормовую погоду, которая может длиться днями, неделями и даже месяцами? Как видим, на взморье обезьяны не смогли бы выжить. Предками людей были обезьяны не приморские, а приречные и приозерные, хотя временами они могли заходить промышлять и на взморье.

Наяпитековое происхождение человека объясняет и другие особенности его исходной этологии и морфологии.
Необходимость расщеплять раковины и панцири и наличие, как говорится, под рукой обкатанных водой камней (гальки) естественно привели береговых обезьян к использованию этих камней в качестве орудий для добывания пищи. Отсюда гибкие, ловкие пальцы, руки и глазомер человеческих предков, намного превосходящих в этом остальных обезьян (даже шимпанзе не способны ни разбить, ни сколько-нибудь далеко и метко бросить камень). Сначала орудиями служили просто подобранные камни, палки и кости, затем наяпитеки перешли к отбору более удобных, заостренных предметов и, наконец, стали изготавливать орудия сами.

Оголение кожи у наяпитеков сопровождалось развитием слоя подкожного жира, хотя и не столь толстого, как у свиней, бегемотов, носорогов и других полуводных млекопитающих, обитающих в жарком климате. Кроме того, увеличилось количество потовых желез (до 2—5 миллионов), что также спасало наяпитеков от перегрева. Под воздействием солнечных лучей произошло потемнение их кожи -- загар, вызываемый усиленным образованием особого пигмента -- меланина. Это предохраняло от перегрева кровеносные сосуды, лежащие глубже под кожей. Необходимость защиты ноздрей от солнечной радиации и встречного тока воды при нырянии привела к выпяченности и выгнутости носа вниз.

Нырянием можно объяснить часто встречающуюся врожденную предрасположенность людей к близорукости, хотя она, конечно, отличается от постоянной миопии рыб и других обитателей водной среды. Разумеется, наяпитеки проводили под водой не столь много времени, и адаптивное изменение глаз у них не могло быть значительным; но почему же все-таки люди -- единственное, казалось бы, чисто наземное и нуждающееся в далеком зрении существо, у которого столь часта предрасположенность к близорукости, притом не только вследствие неблагоприятных условий зрения, что было бы естественно, но и врожденной, унаследованной? У всех человеческих новорожденных преломляющая сила глаза без малого в полтора раза больше, чем у взрослых с нормальным зрением; и если тем не менее новорожденные отличаются некоторый гиперметропией, то вследствие еще большей короткости глаза по оптической оси. Регуляция внутриглазного давления (офтальмотонуса) посредством выделения особой влаги и ее оттока через склерозный синус дополняется у человека некоторой (разумеется, меньшей, чем у ластоногих и дельфинов) выраженной способностью компенсировать перемены внешнего гидростатического давления на глаза наполнением кровью артериальных сосудов их задней камеры, ведущему к покраснению глаз от ныряния.

Необходимость выскабливать из раковины и пережевывать скользкое пружинистое тело моллюска, удерживать его и свободно перемещать во рту обусловила важнейшие одонтологические отличия гоминоидов от обезьян (которые давно служат признаками для определения вида и классификации ископаемых, но до сих пор не получили объяснения): утрату ставших помехой торчащих клыков; развитие лопаткообразности передних зубов, нужных для выскабливания содержимого раковины, откусывания и удерживания откушенного; увеличение количества бугорков на коренных зубах с четырех до пяти; замену режущих первых нижних премоляров на двухбугорчатые; дополнение движений челюстей вверх и вниз вращательными движениями; расположение зубов не по сторонам четырехугольника, а по дуге; выгнутость небного свода; плотное смыкание губ и затянутость полости рта щеками. В результате челюсть прибрежных обезьян стала короче и шире. Укорочение челюсти и расширение ее задних концов в стороны, а также выпрямление передних зубов и редукция жевательного аппарата и привели к развитию выступающего вперед носа и нижней передней части челюсти --подбородка. Последнее способствовало увеличению полости рта и более свободному движению в ней языка.

Губы человека отличаются большой подвижностью, укороченностью, толщиной и способностью плотно смыкаться, не пропуская в рот воду при плавании и нырянии. Другие сухопутные млекопитающие, чтобы не захлебнуться во время плавания, вынуждены держать голову высоко над водой.

В воде наяпитеки могли найти спасение и от тропических хищников, перед которыми первоначально, до появления у них оружия, они были бессильны даже в стаде. Их спасали береговые обрывы, перекаты, омуты, островки, утесы, прибрежные деревья, заросли тростника и осоки.

Отсутствие опасности степных и лесных пожаров избавило их от страха перед огнем, что стало предпосылкой его будущего освоения.

Именно в описанном гоминидном направлении намечаются некоторые морфологические изменения у экзотических теперь носатых обезьян семейства мартышкообразных: носачей, ринопитеков и симиасов -- в Юго-Восточной Азии. Хотя они, разумеется, никак не относятся к предкам людей, обитают в лесах и большую часть времени проводят на деревьях, питаясь листьями и плодами, но в лесах болотистых и мангровых, нередко ходят по топкой земле на задних лапах – и они у них вдвое больше передних, с длинной плоской стопой; прекрасно ныряют, проплывая под водой до 12 метров, -- и у них длинный нос, а тело малошерстное и жирное. Длинный хвост служит только рулем при прыжках на деревьях и не цепок. Похоже, близки к ним были ископаемые антропоморфные обезьяны, найденные в слоях верхнего миоцена Северной Италии, -- прятавшиеся в заболоченных лесах, ореопитеки, размером с шимпанзе, с длинным черепом, выступающими носовыми костями и сочетанием некоторой способности к брахиации и двуногого хождения, -- это 12 млн. лет назад!

Случаи охоты на крабов в устье рек отмечены у зеленых мартышек Южного Сенегала, хотя в основном они обитают и питаются на деревьях мангрового леса, а также у яванских макак (Масаса fascicularis) Индокитая, Малакки и Малайского архипелага, именуемых за это крабоедами. Иногда они используют для охоты даже камни.

Отношение длины кишечника к длине тела у человека равно 5,6, что соответствует питанию его предков преимущественно моллюсками и ракообразными, находясь как раз между такими показателями рыбоядных (4,5) и всеядных (6,8), но далеко отстоит от плотоядных (3,7), зерноядных (8,7) и тем более травоядных (15,1).

Как и другие наземные приматы, наяпитеки жили стадами и, надо полагать, такими же шумными. Громкие крики, визги, уханье, сопение, мяукание, хрюканье, рычание, лай и рев современных обезьян служит выражением их испуга, гнева, радости, нетерпения и других чувств, а также сигналами опасности, призыва и т.д. Однако, их небо низко и плоско, язык тонок, голосовые связки тоже тонки с неровными незакругленными краями (отчего голос резок и хрипл) и лишены вплетенных в них натягивающих мышц (m. thyreorytenoideus); таким образом, они не имеют физиологической базы для речи и пения. Но в высокой тропической траве и листве могут быть слышны именно такие резкие громкие крики. У наяпитеков же специфика их питания породила сравнительную легкость челюсти, подвижность языка и губ, звонкий резонатор ротовой полости, затянутой щеками, большие легкие пловца -- биологические предпосылки будущего развития речи. Ее облегчала и хорошая акустика водной поверхности.

У самок наяпитеков волосы на голове стали гуще и крепче, поскольку, должно быть, служили не только укрытием от солнца, но еще постромками для младенцев: у обезьян маленькие детеныши висят на матери, вцепившись в ее шерсть. Видимо, этой полуводной жизнью наших предков объясняется удивительный феномен, обнаруженный в последние годы -- способность человеческих младенцев начинать плавать даже раньше, чем ходить.

Даже такой, казалось бы, субъективный показатель, как улучшение самочувствия человека на берегах водоемов, его тяга отдыхать на побережьях, является еще одним свидетельством, что именно здесь прародина человека, его экологическая ниша, к которой физиологически наиболее приспособлен его организм.

К сожалению, в специальной экологической литературе вопрос об особой первоначальной экологической нише человека даже не ставится. Так, Дж.Уайнер исходит из того, что люди существуют в разнообразных условиях обитания, не замечая, что в разнообразные природные зоны от жарких пустынь до снежной арктики расселились современные люди, а это стало возможным лишь благодаря созданным их трудом искусственным средствам и условиям существования, и поэтому его нельзя рассматривать как адаптацию биологическую, хотя морфофизиологическими наблюдениями над современным коренным населением различных природных зон -- тропической, пустынной, умеренной, континентальной, высокогорной, арктической -- установлена также определенная биологическая адаптация человека, которая охватывает как особенности физиологических процессов -- кровяного давления, потоотделения, обмена веществ, содержание в крови гемоглобина, эритроцитов, холестерина, гамма-глобулиновой фракции белков, -- так и даже строение тела -- рост, пропорции рук, ног, головы, мускульной массы; но и это биологическое приспособление человека является не первоначальным, а произошло позже и относится не просто к природе, а к соответствующим историко-географическим типам хозяйства и культуры.

Найденные материальные остатки наяпитеков

Как видим, прошлое человека записано в строении его организма. Однако о наяпитековых корнях человека свидетельствует не только актуалистический метод реконструкции прошлого предмета по его нынешней структуре, но и прямые материальные остатки наяпитеков. Известны ли современной палеонтологии такие береговые обезьяны?

Конечно, приоткрытая наукой летопись истории приматов пока еще весьма отрывочна, но тем не менее материальные свидетельства существования в прошлом береговых обезьян есть. Просто они до сих пор не получили соответствующей интерпретации, поскольку ныне подобных форм обезьян не существует ни наяву, ни потому и в головах.

В Кашмире и на Сиваликских холмах, в предгорьях Гималаев, и в Восточной Африке обнаружены кости обезьян рамапитеков и близкие им формы кениапитеков, проконсулов и др. Не думаю, что эти обезьяны были наяпитеками, но они обитали в начале плиоцена, 14 -- 8 млн. лет назад, когда наступил засушливый период и саванна наступала на джунгли, тянувшиеся еще только вдоль рек, и вынуждала их переходить от древесной жизни к наземной; и рамапитеков отличала укороченная морда, округлый лоб, лишенный надглазничных валиков, тонкая челюсть, менее выступающая вперед, узкая, подковообразная, без так называемой обезьяньей полки; более прямой подбородок; не скошенная, как обычно у обезьян, а плоская изношенность зубов; множество выступов на жевательной поверхности моляров; нижние резцы малы, а верхние -- почти не отличимы от человеческих (признаки употребления деликатной пищи). Но клыки, хотя и меньше, чем у других обезьян, но все же длиннее остальных зубов, конусовидны и с диастемой для них в нижнем зубном ряду; на коронке моляров не характерные для человека костные эмалевые полоски (cingulum); носовые кости узкие и длинные; пяточная кость -- такая, какая бывает у выпрямленной стопы. Однако найденных пока фрагментов скелета рамапитеков недостаточно, чтобы надежно судить об их морфологии в целом. Одни исследователи считают рамапитека четырехногим, другие -- двуногим, использующим передние конечности для удержания предметов, и относят его даже к гоминидам. Судя по их морфологии и нахождению в водных отложениях, можно предположить, что рамапитеки или близкие им формы были предками наяпитеков.

Непосредственно к наяпитекам, развитым береговым обезьянам, думается, относятся ископаемые существа дошелльского слоя Олдувая (глубиной ниже 90 м, древностью около двух миллионов лет), которых их первооткрыватель английский антрополог Л.Лики (L.Leakey) чересчур оптимистично окрестил даже людьми -- "человеком умелым" (homo habilis), или презинджантропом. В пользу наяпитековой интерпретации хабилисов говорят как их морфология, так и этология: значительный объем мозга, в среднем 650 см3 , большая длина ног, чем рук; сводчатость стопы, строение голеностопного сустава и таза, свободная балансировка головы на шее и другие признаки прямохождения; отсутствие на темени костного (саггитального) гребня и, значит, слабость жевательной мускулатуры; меньшая, чем даже у питекантропов, величина лица, челюсти и зубов; необычайно широкие фаланги пальцев, следовательно, сильные и цепкие кисти рук, способные к мощному зажиму галечных орудий. Россыпи оббитой гальки, горы раковин и остатков черепах, рыб, фламинго, водяных кроликов, лягушек и других водных животных, нахождение хабилисов в глинистых прослоях, образующихся в прибрежной зоне, окаменевшие корневища папирусов -- все это недвусмысленно показывает, что нижнеолдувайские существа были обезьянами именно прибрежными, одним из видов наяпитеков, а судя по их дальнейшей эволюции, наблюдаемой в более высоких слоях Олдувая, -- и предками людей.

Однако отнесение хабилисов к австралопитековым обезьянам мне представляется ошибочным. Длинная челюсть австралопитеков, скошенный подбородок, крупные коренные зубы, огромный саггитальный гребень, передние лапы более длинные, нежели задние, короткие пальцы на длинной пясти (т.е. грубая моторика передних лап), короткие полусогнутые неуклюжие ноги -- все это свидетельствует о другом образе жизни. Австралопитеки грацильные скорее всего были обезьянами саванными. Они охотились на мелких и молодых животных и подбирали остающиеся после трапезы хищников кости, которые разбивали камнями. Более крупные австралопитеки -- афарские -- отличались своей массивностью, внушительным жевательным аппаратом, который был необходим для перетирания массы всякой зелени. Эти обезьяны, на мой взгляд, обитали в лесах. Они использовали передние лапы для нагибания веток, доставания плодов и откапывания палкой съедобных луковиц, корней и клубней.

О жизни наших наяпитековых предков на теплых побережьях свидетельствует и география находок древнейших ископаемых гоминоидов. Жаркий тропический или субтропический климат, холмистая саванна с отдельными кущами деревьев и кустарников, с речными и озерными долинами и скальными выходами -- такими были ландшафт, климат, флора и фауна двух обнаруженных очагов возникновения человека в Восточной Африке и Восточной Азии. Это позволяет отважиться на предсказание подобных же очагов антропогенеза в Западной Азии и Южной Европе.

Россыпи оббитой гальки нижнеолдовайского типа найдены в Африке, на юге Европы, на Ближнем Востоке, в Юго-Восточной Азии и всюду в речных, озерных или приморских отложениях. Надо думать, это не случайно. Причина здесь не только в том, что те, кто пользовался ею, приходили к воде утолить жажду. Австралопитеки, естественно, тоже пили, но их останки чаще всего лежат далеко от воды, в сухой саванне или предгорьях и пещерах.

Нижнеолдовайские хабилисы были обезьянами -- предками людей, наяпитеками, и потому не представляется правомерным считать их самих "людьми" (гоминидами), хотя бы и древнейшими, а их галечные орудия -- "культурой". Собственно говоря, во всем дошелльском Олдовае существовал один вид орудия -- рубило (чоппер). Его "изготовление" сводилось к раскалыванию камней без всякого внимания к форме раскола, разнообразие и случайность которой свидетельствуют о чисто животных действиях, как у бобров или птиц. Галечные рубила лишены сколько-нибудь повторяющейся, устойчивой формы, они не претерпели никаких усовершенствований за время существования тысяч поколений (более двух миллионов лет). Последнее говорит об отсутствии всякой преемственности и накопления опыта в технологии, знаниях и в их речевой передаче. Равным образом на протяжении миллионов лет почти не изменился и физический тип самих этих обезьян.

Использование орудий прибрежными обезьянами длилось миллионы лет, что отнюдь не означает, будто использование орудий вообще не является признаком отличия человека от животных. Ведь миллионы лет это было биологическим явлением, животными действиями, основанными уже не на инстинкте (выросшие в неволе обезьяны, как показали наблюдения Л.А.Фирсова и других этологов, не умеют строить гнезда для ночлега), но еще и не на речевом понятийном мышлении. По моему мнению, психической основой подобных действий высших животных служит образное мышление -- соображение, а также научение посредством подражания.

Привычные нам рисунки человеческих предков, с камнями и палками в руках побеждающих диких лошадей, слонов и пещерных медведей, на мой взгляд, фантастичны; охота на сколько-нибудь крупного зверя для береговых обезьян и долгое время даже для архантропов была невозможна (двуногий бег гораздо медленнее, чем четвероногий, и они не смогли бы их догнать, а с камнями и палками, их единственным оружием, не смогли бы одолеть даже всем стадом). Да и ради чего им стоило охотиться на крупных животных, если нечем было такую добычу съесть? Не было ни клыков, чтобы прокусить толстую шкуру; ни острых инструментов, чтобы разделать тушу; ни зубов, чтобы разжевать мясо; ни приспособленного желудка, чтобы его переварить.

Как предлюди стали людьми

Процесс антропогенеза был хотя и долгим, но вовсе не постепенным; его разделяют два крутых перелома (скачка).
Первый скачок -- превращение наяпитеков в предлюдей: верхних хабилисов, питекантропов (Homo erectus), -- 1,3 -- 1 млн. лет назад.
Хабилисы второго шелльского слоя Олдовая (глубиной 90--60 м) уже могут быть отнесены к древнейшим формирующимся людям, до некоторой степени оправдывая свое имя Homo habilis. В их орудиях (бифасах), оббитых уже с двух сторон, более тонких и разнообразных, видны первые признаки внимания к форме, начало технического развития, хотя и очень медленного. Разбросанные вокруг раздробленные кости жирафов, антилоп, слонов говорят о том, что хабилисы вынуждены были переходить к австралопитековому промыслу (собиранию костей и их раздроблению камнями для извлечения мозга), видимо, вследствие иссушения климата и пересыхания водоемов, о чем свидетельствуют обнаруженные особенности тогдашней фауны и палинологические данные. Изменяется и физический облик хабилисов, которые к среднему слою, приблизительно к 60 метровой глубине, превращаются, пользуясь традиционным термином, в олдовайского питекантропа (Homo erectus), хотя было бы точнее именовать таких формирующихся людей (от верхних хабилисов, питекантропов и до неандертальцев) предлюдьми.

Предлюди переходят к охоте уже на крупных животных, судя по костям -- на кабанов, баранов, антилоп, лошадей, даже слонов. Это стало возможным благодаря усовершенствованию орудий: изготовлению больших рубил (которыми, как показал эксперимент, можно снять шкуру с животного и расчленить тушу), а также скребел и проколок для обработки шкур. Возможно, в то время появились первые копья -- простые шесты с обожженным на огне и заостренным концом. Разумеется, и тогда охота на крупных животных оставалась трудной и опасной -- нападать на них открыто предлюди отваживались редко, предпочитая устраивать засады или гнать зверя к болотам и обрывам.

Характерно, что именно в это время исчезают и австралопитеки, отчасти не выдержав конкуренции с невиданно вооруженными охотниками, отчасти потому, что истреблялись ими как дичь.
Переход к охоте обусловил переселение предлюдей в степи. Поэтому и орудия питекантропов чаще изготавливались уже не из гальки, а из необкатанных твердых скальных пород: кварцита, кварца, лав.

Прогресс орудий и способов охоты изменил и материальные отношения между предлюдьми. Если при собирательстве и ловле мелких животных преобладала индивидуальная деятельность, то теперь возникает животное стадо. Оно образуется не только на основе половых и родительских связей. Соединительную функцию выполняет ориентация на поведение соседа и вожака, что облегчает нахождение пищи и защиту от врагов. Все предлюди в стаде выступают в качестве взаимных ориентиров и взаимных сторожей. Засадная и загонная охота является первой кооперацией (разделением ролей в поисках добычи, гоне, окружении, нападении), подобной той, которая существует в стае хищников. Однако если хищники охотятся на животных, которые гораздо слабее каждого из них в отдельности, и их кооперация является чисто ситуативной, то предлюди охотились даже на слонов, носорогов, медведей и других гигантов, которые в десятки раз крупнее, сильнее и быстрее каждого индивида. Поэтому они были в состоянии победить их только благодаря изготовлению и использованию орудий и благодаря сложной и растянутой в пространстве и времени уже в какой--то степени трудовой кооперации, послужившей в конечном счете предпосылкой перехода от первобытного стада к обществу.

Теперь потребности засадной и загонной охоты и изготовления начавших развитие орудии привели к поднятию стада в сложную и растянутую в пространстве и времени кооперацию -- организацию, сделали выражения и сигнализацию, свойственные еще животным и ограниченные ситуацией, совершенно недостаточными и потребовала развития именно речи с ее надситуативностью, абстрактностью, метафоричностью и т.д. (подробнее об этом см.: Ибраев Л. И. Надзнаковость языка. // Вопросы языкознания, 1981, N 1, с. 20--21), привели к поднятию сигнализации в язык и, соответственно, соображения -- в надситуативное абстрактное мышление, способное к предвидению целых серий своих и чужих действий, их отдаленных и сложно сочетаемых результатов. Физиологическим следствием труда и организации была дальнейшая цефализация (развитие головного отдела), усложнение цитоархитектоники и рост объема мозга до 900 см3, затем до 1300 см3, а в отдельных случаях до 1600 см3.

Расселение предлюдей из прежней природной зоны в новую под давлением климатических перемен всякий раз оказывалось возможным благодаря освоению ими новых производственных средств. Началась селективная адаптация не просто к природе, но и к способу производства и потребления. Формирование телесного типа человека шло в единстве с формированием производства.

Однако прогресс в строении и объеме мозга предлюдей соединялся с регрессом их черепа и кистей рук: жевание жесткого сырого мяса крупных животных потребовало увеличения челюстей и утолщения надглазного валика и стенок черепа, нередко вдвое, что сильно снижало возможности речевой артикуляции, а отсутствие у ашельских каменных орудий деревянной рукоятки, сжимание их непосредственно рукой привело к чудовищному усилению их кистей, широких, лапообразных, но препятствующих тонким манипулированиям.

Разнообразие местных природных условий обусловило морфологическое разнообразие питекантропов. Одной из таких крайних специализаций явились коренастые, могучие неандертальцы, приспособленные к промозглым предледниковым тундрам и холодным полупустыням, покрывшим тогда чуть не целые континенты. Почти все останки этих тундровых предлюдей найдены в предледниковых зонах Европы, Атласа, Кавказа, Загроса и др. В холодной Европе других видов гоминид, судя по палеонтологическим данным, тогда и не существовало. Однако в тропиках, в прежней экологической нише, возле водоемов, одновременно с питекантропами еще долго жили и хабилисы: в среднем слое Олдувая попадаются их кости, более изящные, заставляющие антропологов сомневаться в последовательности человеческой эволюции.

Второй скачок -- превращение питекантропов в современных людей, кроманьонцев, Homo Sapiens, приблизительно 100--30 тыс. лет назад, обусловленное двумя приобретениями. Первое -- начавшееся как раз тогда повсеместное использование огня и, стало быть, его искусственное добывание и приготовление на нем пищи.

Отличающие питекантропов большая челюсть со скошенным подбородком, надглазный валик и мышечный рельеф отсутствуют у эмбриона человека и значительно менее обозначены на ископаемых детских черепах гоминид, чем на черепах взрослых особей. Не свидетельствует ли это о том, что отмеченные свойства питекантропов являются не исходными, а результатом более позднего приспособления, обусловленного переходом к охоте? Тогда становится понятным генетически невероятно быстрое превращение предчеловека в homo sapiens, хотя оно продолжалось более 4--5 тысячелетий, как принято обычно считать. Это был прогресс путем снятия некоторых сторон предыдущей стадии: утрата прогнотизма (сильного выступания вперед лицевого отдела черепа) и частичный возврат к предшествующей ему морфологии наяпитеков посредством гормональной приостановки (ротордации) онтогенеза на более ранней инфантильной морфологической стадии, а уже с этого рубежа -- их мутационно--селективное дальнейшее уменьшение. Этим хорошо объясняются парадоксы большей сапиентности ранних гоминоидов, чем поздних, и генетически удивительная быстрота заключительной эволюции питекантропов в современных людей.

Такая противоречивость происхождения человека показывает, что питекантроп был и тупиковым вымершим видом, и предком человека.

Причиной же ортогнатизма (отсутствия сильно выступающего вперед лицевого отдела черепа) явилось, должно быть, овладение способом приготовления пищи на огне. Хотя следы огня (окаменевшие угли, зола, обожженные кости) у предлюдей появляются с ашеля, примерно 750 тыс. лет назад (пещера Эскель во Франции, семиметровый слой золы синантропов Чжоукойдяня), но использовался огонь, видимо, только для согревания, отпугивания хищников и в загонной охоте. Повсеместное использование огня и, стало быть, его искусственное добывание начинается как раз с мустьерской культуры, примерно 100 тыс. лет назад. Редко встречающиеся обожженные кости в кострах питекантропов и состояние их зубов говорит о том, что они не умели готовить пищу на огне, мясо ели сырое или обожженное. Жевание сырых плодов, сырого мяса и другой грубой пищи приводило к постоянному самоочищению зубов досапиенсов от налета из протеинов и минералов слюны, остатков пищи и микроорганизмов. Отсюда столь редкий у них кариес зубов, ставший характерным признаком сапиенсов и проклятьем современного человека, от которого сейчас страдает до 90% населения всех континентов и который явился платой за употребление мягкой вареной пищи и за избыток углеводов.

Уменьшение челюстей и надглазного валика привело к укорочению и прогибанию вверх ранее почти плоского основания черепа, а благодаря этому -- к опущению гортани и увеличению резонирующей камеры возле глотки. Укорочение же основания черепа для умещения в нем мозга того же объема потребовало подъема его свода и выпрямления лба. Этим селективным переменам как физическим предпосылкам развития речевой артикуляции способствовала исключительная важность последней для выживания, а также то обстоятельство, что с их помощью разрешалось нараставшее противоречие между потребностью в речи и морфологическими препятствиями ей.

Развитие речи и ума обусловило в свою очередь второе приобретение -- появление составных орудий с деревянной рукояткой: каменного топора, копий с кремневым наконечником и копьеметалок, которое сделало возможной дистанционную охоту, даже в одиночку и в лесу, позволило заселить леса Европы, Сибири, Конго, Сомали, Нубии и увеличило гибкость и ловкость кисти, а это послужило морфофункциональной предпосылкой создания кроманьонского лука и стрел, костяной иглы и, стало быть, одежды, статуэток и наскальной живописи.

Так в завершение долгого противоречивого процесса антропогенеза, преобразовав лицо, глотку, рот, мозг и руки, огонь и рукоятка вывели предлюдей в люди.

Публикации Л.И.Ибраева

1. Наяпитеки -- предки людей и противоречия антропогенеза. М.: ИНИОН, 1986, N 23880. -- 44 с.
2. Некоторые проблемы симиальной теории антропогенеза. // Философские науки. М.: Высшая школа, 1988, N 9, с. 37--46.
3. Предки человека -- наяпитеки. // Наука и жизнь. М., 1989, N 9, с. 147--150.
4. Кто же были предки людей? // Марий Эл, 1994, N3, с. 79--83.

 

(C) Copyright «ИнтелТех»—В.Н.Третьяков. Настоящая информация является интеллектуальной собственностью автора сайта, которому было бы интересно знать о любом использовании его материалов. Vlad-Tretyakov@yandex.ru