В.Н. Третьяков. Интервью газете "Рэспубліка"

*Здоровье

Радоновый след
не уступает чернобыльскому

На вопросы обозревателя газеты «Рэспублiка»
Николая МАТУКОВСКОГО

отвечает кандидат физико-математических наук,
заместитель председателя президиума движения
Белорусский интеллектуальный ресурс
Владимир ТРЕТЬЯКОВ.

-- Владимир Николаевич, в последнее время зарубежная
пресса часто пишет о радоновой опасности, угрожающей
человеку. Если в самом деле такая опасность существует,
то почему мы молчим? Вы ведь разбирались с подобными
проблемами в своей диссертации. Проясните,
пожалуйста, ситуацию…
-- Мы о многом сообщаем с большим опозданием! Вспомните чернобыльскую беду. Когда мы о ней заговорили вслух? Ну а озоновую «дыру» когда признали?.. Недавно все эти проблемы мне удалось обсудить со специалистами – ректором международного сахаровского института по радиоэкологии Александром Люцко, проректором этого же института Владимиром Чудаковым и заведующим лабораторией радиационного контроля НПО «Прогресс» Юрием Друцким. Мои ответы, по сути, их обобщенное мнение.
А теперь по существу проблемы. Возможно, пресса кое-что и гиперболизирует (лучше опасность немного преувеличить, чем недооценить), но основания для тревоги есть. И они настолько серьезны, что замалчивать их мы просто не имеем права.
Проблема радона официально существует с момента его открытия в 1900 году. Она существовала тысячелетия, просто люди о ней не подозревали. Ведь принаки онкологических заболеваний находят даже в останках фараонов. А разве у нас не встречались раньше такие заболевания, как белокровие, рак легких? Во многих случаях виновником заболеваний был радон.

-- Но почему о радоновой опасности так остро заговорили только сейчас?
-- К естественной, природной радиации в последнее время прибавилась искусственная. У радона появились опасные «помощники» чернобыльского происхождения. А потом… Созданы совершенные приборы, которые могут более точно определить опасность каждого компонента в общем воздействии радиации на человека. Они-то и открыли глаза…
Определенную сложность представляют особенности радона: это инертный газ без цвета и запаха, в семь с половиной раз тяжелее воздуха (потому-то он и «прячется» в основном в подземельях и подвалах). Образуется он при произвольном распаде природных радиоактивных элементов – урана, радия, тория, калия. Главный поставщик радона в наши жилища – почва, в особенности глина и глинистые сланцы. Ну, а где нет глины? Она повсюду. Интенсивность радоновыделения особенно высока там, где поролды кристаллического фундамента ближе всего подходят к поверхности. Такие зоны есть в Гродненской, Минской областях, ряде других мест.

-- Выходит, что человек, испокон веков делающий из глины кирпичи, черепицу, глинобитные полы, горшки (!), не подозревал, что вступает в контакт с невидимыим противником?
-- Степень риска для своего здоровья, для жизни люди, конечно, не осознавали… В 1970-х годах нашего столетия наукой было точно доказано, что в 20—40% случаев заболевания раком легких виновником является именно радон. Его «вклад» в общую поглощенную дозу составляет не один миллизиверт в год, как считали, а более двух. Вот официальные данные ООН. Среднегодовые дозы облучения от естественных и техногенных источников радиации распределяются таким образом: атомная энергетика – 0,04%, радиоактивные осадки – 0,83, источники, используемые в медицине, -- 16,2, а естественные источники (в том числе радон) – 82,6%…
Радон просачивается через фундамент и пол грунта, высвобождается из строительных конструкций. И… попадает в наши легкие. Это внутреннее облучение опасно из-за короткого периода полураспада радона-222 – всего четверо суток. Иными словами, наши легкие, соприкоснувшись с радоном-222, могут быть поражены за несколько дней. И не только легкие. Альфа-частицы, излучаемые радоном, поражают хрусталик глаза, ведут к катаракте и прогрессирующей слепоте.
Вот почему на Западе стоимость жилья определяется не только его квадратурой, комфортабельностью, престижностью района, удобстваими этажа, но и степенью радоноопасности. Ни один дом не начнут строить, не исследовав предварительно участок земли под фундамент на радоноопасность.

-- Проводятся ли такие предварительные исследования у нас? Насколько мне известно, у нас есть закон о санитарно-эпидемическом благополучии населения…
-- И пятая статья его гласит: «Радиационная безопасность составляет часть санитарно-эпидемического благополучия…». Главным контролером за соблюдением закона определено Министерство здравоохранения. Предусмотрен также «порядок признания жилых помещений не пригодными для проживания». Предприятия и учреждения обязаны «соблюдать санитарно-гигиенические, профилактические, противоэпидемические и противорадиационные мероприятия, напрнавленные на предупреждение и ликвидацию загрязнения среды обитания». Но все это, к сожалению, пока не вышло из области теории.
В январе нынешнего года (1995-го. – В.Т.) был, наконец, введен соответствующий ГОСТ. Но Министерство архитектуры и строительства до сих пор не внесло изменений в нормативную документацию. Да, конечно, министр здравоохранения может предложить директору предприятия (хотя я не знаю таких случаев) сделать то и то. Ну, и что из этого? Директор предприятия живет ведь не по указкам чужого министра, а по существующим СНИПам, т.е. санитарным и техническим нормам и правилам. Другой инициативы со стороны он не признает…

-- Подождите, подождите, Владимир Николаевич!.. Получается, что никто не знает, какие материалы используются в строительстве, и вообще – можно ли будет жить в тех домах, которые недавно построены и еще строятся?
-- Совершенно верно. Радиационную опасность стройматериалов и изделий обычно оценивают по содержанию в них радионуклидов урана, тория, радия. Но ведь дело не только в их содержании, а и в скорости выделения радона. А она зависит от множества факторов (которые строители обязаны знать!) – пористости и влажности материала, способа обработки изделия и его поверхности, и т.д. и т.п. Например, из бетона скорость выделения радона находится в пределах 0,008—0,03 беккереля на кв. метр в секунду. Если воздух в помещении за час сменится наполовину, то при таком выделении радона его концентрация в воздухе будет уже до 80 беккерелей на кв. метр. Это уже опасно, это уже почти годовая норма облучения для человека…

-- Могу ли я, скажем, сегодня определить уровень радоноопасности в своей квартире? Может быть, она уже представляет «маленький Чернобыль»?
-- Теоретически можете, а практически… Не хватает приборов для измерения. Вообще-то они существуют, один даже у нас разработан. Но они не изготавливаются, потому что на них… нет заказов! Замкнутый круг!
Между тем для ? населения Беларуси радоновая опасность нисколько не ниже чернобыльской. Эта беда уже аккумулировалась у нас. Рак легких среди онкозаболеваний занимает у нас первое место. Тенденций к снижению заболеваний нет, скорее наоборот…

-- Я полагаю, мы уже довольно основательно запугали читателей… Радоновая проблема обостряется. Денег для ее исследования нет. Нет и приборов, которыми хотя бы можно было замерить уровень опасности. Ну, а что делать мне, читателям газеты? Можем ли мы хоть как-то обезопасить свою квартиру от проникновения в нее радона?
-- Конечно, можете. Поскольку радон проникает в жилые помещения в основном из почвы, перекройте ему все выходы. Для этого надо покрыть полы в подвалах пластиком и тщательно загерметизировать швы мастикой. Там, где этого еще нет, надо сделать принудительную вентилляцию подпольного пространства. Стены в квартире лучше всего покрыть эмульсионными и масляными красками или использовать моющиеся обои. А первым делом – постоянно проветривать помещение. В любую погоду, в любое время года.

-- И … авось пронесет?
-- Во всяком случае хуже не будет.

(«Рэспублiка», 20.07.1995).

P.S. 24.06.2014. Это был редкий случай интервью, когда интервьюирующий был гораздо более значительной фигурой, чем интервьюируемый. Ведь имя Н.Е. Матуковского в течение нескольких десятилетий не сходило с афиш театра им. Я. Купалы (наиболее известные – это остро-социальная пьеса "Амнистия" (по которой снят к/ф "Троянский конь") и "Мудромер" (сатирическая комедия-гротеск)). Н.Е., будучи драматургом, не забывал и о своей первой профессии -- журналиста, -- став обозревателем главной в Беларуси газеты.

Очень сожалею, что у такого интересного человека я сам не взял интервью. И еще о том сожалею, что тема беседы была "не моя". Хоть моя диссертация и была по ядерной физике, но я от нее отошел сначала в "другую физику", а потом и в журналистику. Вот если бы он спрашивал о социальном интеллекте, о его недостаточном использовании, что можно предложить... И автор пьесы, издевавшийся над высокопоставленной глупостью, тут наверняка был бы очень интересен как интервьюируемый… Но уже поздно. Николай Егорович скончался в 2001 г., прожив лишь 72 года.

ИНТЕРВЬЮ